Уходящий старый мир был
отнюдь не образцом гуманности и справедливости. Так что его предстоящее крушение – в конечном счете хорошая новость. Отныне невозможное возможно. Начинается чертовски интересное время.
Подводить итоги года на сей раз исключительно просто. Главное событие – мировой экономический кризис. Перейдя к политике, не ошибешься, упомянув выборы в Соединенных Штатах и победу Барака Обамы, а применительно к российской действительности можно с такой же твердой уверенностью назвать избрание Дмитрия Медведева президентом, а затем – военный конфликт с Грузией.
«Cоциально-экономические периоды в развитии страны у нас мистическим образом совпадают с пребыванием у власти того или иного правителя».
Более серьезная проблема состоит в исторической оценке событий. Совершенно ясно, что любой поворот политических сюжетов в наши дни обретает новый смысл в контексте глобального кризиса.
Победа демократов на выборах в США была почти гарантирована на фоне общего разочарования правлением Дж. Буша, общественной усталости, накопившейся за годы правления республиканцев. Но задачи демократической администрации оказываются совершенно не такими, как ожидали сами деятели этой партии год или полтора назад.
Им, несомненно, казалось, что они унаследуют мощную сверхдержаву с динамичной экономикой и огромными финансовыми резервами. Нужно будет лишь подкорректировать некоторые наиболее скандальные моменты в политике администрации, исправить дурное впечатление, которое Буш и компания произвели на весь мир (не отменяя, впрочем, результатов их столь одиозной деятельности).
Всё остальное получится само собой. Никакая новая программа в области экономики вообще была не нужна: помню, как представители демократов и республиканцев, выступавшие перед российскими политологами в посольстве США, соглашались после первого этапа праймериз, что в хозяйственных вопросах не только никаких разногласий между партиями нет, но даже и необходимости обсуждать эту тему нет ни малейшей, главное, чтобы правительство ничего не делало, ибо своим вмешательством оно может только навредить рынку.
Увы, уже к осени выяснилось, что положение куда хуже, чем думали политические стратеги обеих партий. А «невидимая рука» рынка наворотила такого, что расхлебывать придется целому поколению – и не только американцев. Финальное голосование проходило уже в условиях, когда все прежние дискуссии отошли на задний план – только о кризисе и говорили. Но даже те проблемы, которые так волновали американцев в начале ноября, когда люди выбирали себе президента, оказались не столь значительными по сравнению с ситуацией, которая раскрылась месяц спустя.
Иными словами, положение дел резко изменилось к худшему уже в период между выборами и вступлением в должность нового президента. Обама, если не считать риторики, не имел никакого плана на случай кризиса. А тут обнаруживается, что это уже не кризис, а катаклизм, для которого обычного комплекса мер заведомо недостаточно. Тут уже разговорами про перемены не отделаешься…
Между тем в России разворачивается в значительной степени тот же сюжет. Надо сказать, что социально-экономические периоды в развитии страны у нас мистическим образом совпадают с пребыванием у власти того или иного правителя. Сменили президента, и тут же вся хозяйственная и социальная конъюнктура изменилась самым радикальным образом.
Уже ясно: время Медведева – совсем не то же, что эпоха Путина. Хотя ни население, ни элиты весной 2008 года об этом не подозревали. Казалось очевидным, что, получая нового президента, страна голосует за преемственность, продолжение прежнего курса и неизменность, стабильность. Короче, всё то же самое – до 2020 года и дальше так же.
Ан нет. Какая может быть стабильность в период кризиса? Обстановка каждые два–три месяца меняется, экономическую политику надо радикально пересматривать, действовать в новых условиях новыми методами. А новые методы – это, между прочим, новые люди. И не только: это неизбежные конфликты и дискуссии, о которых вчера ещё даже не подозревали.
Ещё год назад гордый отечественный бизнес требовал от Кремля мер для поддержки своей международной экспансии, а сегодня бедные грустные олигархи размышляют, кому бы продать свои новые приобретения, чтобы расплатиться с долгами и сохранить хотя бы основы собственных империй. А от Кремля требуют не международной поддержки, а элементарно денег.
С другой стороны, либералы, которые год за годом привычно вопили о том, какой страшный грех берет на себя Кремль, допуская «огосударствление экономики», теперь растерянно молчат. Бизнес сам требует правительственного вмешательства в таких масштабах, которые не пришли бы в голову самым отчаянным «государственникам» весной 2007 года. И если бы только в России – можно было бы списать на «дикость» и «специфику».
Но вот какой парадокс получается: на сегодняшний день наша страна, которая всё ещё живет с элитой, несмотря ни на что, всё ещё насквозь пронизанной идеями 1990-х годов, – одна из самых либеральных в сфере экономической политики. Огосударствление компаний уже зашло куда дальше в США или Англии, только у нас до сих пор официальные лица боятся произнести вслух слово «национализация».
А ведь всё только начинается. Уходящий год запустил механизм большого кризиса так же, как недоброй памяти 1929 год положил начало Великой депрессии. Но сам кризис, его побочные эффекты и последствия – это та реальность, с которой нам ещё только предстоит жить, которую предстоит осознать.
Год 2008-й войдет в историю повсеместным банкротством неолиберализма. Приходит конец либеральной идеологии во всех ее проявлениях. Банкротство оказалось столь тотальным, что оно не является уже секретом для самих либералов. Ведь на сей раз дело отнюдь не в том, что их идеи перестали вызывать одобрение масс.
Либерализм массовой поддержки не имел никогда, даже в те моменты, когда безраздельно господствовал в массовом сознании. В лучшем случае его идеи принимали как данность, как нечто выдаваемое за «очевидную истину», пусть и крайне неприятную.
Сегодня главная плохая новость для либералов состоит в том, что они утратили доверие и симпатию элит. Либеральные теории сыграли с правящими классами злую шутку: способствуя нынешнему кризису, эти идеи помешали правящим классам всего мира трезво оценить предстоящие трудности, оставив без каких-либо практических идей и наработок в тот самый момент, когда срочно потребовалось выдвинуть хоть какие-то проекты спасения.
Разочарование элит в неолиберализме означает для него смертный приговор, окончательный и не подлежащий отсрочке исполнения.
Так или иначе, 2008 год оказался рубежом – идеологическим, политическим, экономическим. Эпоха неолиберализма ушла в прошлое безвозвратно. Со старой идеологией покончено. Ни один здравомыслящий человек не решится сейчас проповедовать отказ от государственного вмешательства и необходимость положиться на рыночную стихию, которая сама решит все проблемы. Напротив, эта рыночная стихия превратилась из попутного ветра в разрушительный ураган, сметающий всё на своем пути. И на нее уже не надеются, от неё спасаются.
Смена экономической идеологии неминуемо влечет за собой изменения идеологии политической, но именно вокруг этого и разворачивается новое противостояние. Вроде бы мир сдвигается влево, но сами левые находятся в совершенно жалком состоянии. Коммунистические партии давно исчезли с политической арены повсюду, кроме Португалии и Греции, социал-демократы превратились в правых либералов. «Новые левые» забыли, кто они такие. Даже вошедший в моду после 1999 года «антиглобализм» ничего внятного предложить не может, кроме очередного раунда протестов и форумов, повторяющих друг друга, как кадры голливудских кинофильмов.
Левым предстоит изобрести себя заново в процессе общественного преобразования. Мир уже не будет таким, как раньше, социально-политическая реальность 2010-х годов будет отличаться от нынешней ничуть не меньше, чем реальность 1990-х годов отличалась от брежневско-андроповских ранних 1980-х.
Хотим мы того или нет, глобальные перемены грядут, ни одна страна, ни одна социальная группа не останется ими не затронутой. Этот новый мир совершенно не обязательно будет «прекрасным». Ведь на фоне кризиса либеральной и социалистической идеологии на передний план могут выдвинуться всевозможные националистические идеи. 29% голосов, отданных за фашистов в сытой Австрии, – ещё один показательный результат уходящего года.
Другое дело, что на данный момент крайне правые ничего не могут предложить, кроме слепой ненависти к «чужим», погромной пропаганды и призывов к этнической чистке (против славян и арабов в Западной Европе, против русских на Украине, против таджиков и мусульман в России). Этот глобальный погром может быть впечатляющей политической угрозой, но всё равно не станет глобальной политической альтернативой. После погрома остаются кровь и битые стекла, а не работоспособные общественные структуры…
Но всё же под Новый год говорить полагается о добром и хорошем, а не об угрозах и проблемах. Надо же, открывая шампанское, найти несколько хороших слов в адрес уходящего года. И это далеко не так трудно. Ведь уходящий старый мир был отнюдь не образцом гуманности и справедливости. Так что его предстоящее крушение в конечном счете хорошая новость. Кризис, означая конец прошлого, открывает шанс для создания будущего, которое не будет простым повторением настоящего. Открывается пространство для поиска альтернатив.
Отныне невозможное возможно. И этот принцип мало где воспринимается так органично, как у нас в России, в стране, где, по выражению Петра Великого, «небывалое бывает».
Начинается время испытаний и творчества, риска и поисков, трудностей и открытий. В общем, начинается чертовски интересное время. И это прекрасно!
Борис Кагарлицкий, 30 декабря 2008 г. //vz.ru/columns/2008/12/30/243082.html
.png)
Публікації
Немає коментарів:
Дописати коментар