Таких моментов больше не будет

Памяти несостоявшегося 

конституционного большинства

Давно ожидавшийся указ президента о создании Конституционной Ассамблеи (КА), подписанный 17 мая, оппозиция использовала как повод для новых обвинений по адресу главы государства. Дескать, Янукович хочет изменить Конституцию под себя, предполагая, в частности, перейти к избранию президента парламентом. Президентская сторона и глава КА Леонид Кравчук это, естественно, опровергают, пишет 2000.

Надо также обратить внимание, что высказанное первым президентом еще в феврале 2011-го предложение принимать новый Основной Закон на референдуме не нашло реализации в указе. Там говорится, что задача КА — подготовка соответствующего законопроекта для рассмотрения Верховной Радой.

Но ясно, что в парламенте нынешнего созыва конституционного большинства у президента нет. Да и внесение изменений в Основной Закон этой Радой практически невозможно. Ведь проект должен быть рассмотрен на двух следующих друг за другом сессиях парламента. А до конца нынешней сессии осталось чуть более полутора месяцев — срок явно недостаточный для серьезной разработки документа Ассамблеей и принятия его в первом чтении Радой. Ударные темпы работы в этом случае только возбудят наихудшие подозрения по адресу власти, не дав никакого результата: нереально рассчитывать, что она в канун выборов увеличит число приверженцев в парламенте до 300.

Также нет оснований ожидать, что у партии власти будет конституционное большинство в ВР нового созыва даже с учетом мажоритарников. А с приближением президентских выборов-2015 опираться на этих независимых депутатов будет все сложнее.

Между тем у Партии регионов был момент, когда она без труда могла заручиться поддержкой более чем 300 депутатов.

Такая ситуация сложилась в первой половине 2010 г. вслед за избранием Януковича главой государства.

Опрос, проведенный с 16-го по 24 апреля 2010 г. группой «Рейтинг», показал, что ПР имела в то время поддержку 38,5% респондентов (см. таблицу). Это давало «регионалам» абсолютное большинство в Раде. Ведь все проходящие в парламент партии в сумме набирали 74%. Вместе с «Сильной Украиной» ПР имела бы почти двукратное превосходство над БЮТ и «Фронтом перемен», которые прошли бы тогда в Раду.

В совокупности ПР и СУ получили бы 298—299 мандатов. Союз этот оказался бы прочным, даже если б не произошло формального присоединения «Сильной Украины» к «регионалам», как сейчас. Ясно, что в партии Тигипко нашлось бы очень мало таких, которые, подобно возглавлявшей Госкомпредпринимательства Александре Кужель, способны разорвать отношения с властью (да, возможно, и она вела бы себя иначе, чем сейчас, когда у нее есть возможность пройти в Раду по списку БЮТ). Поскольку же у «Сильной Украины» на тот момент были неразвиты структуры на местах, то, скорее всего, ее список в немалой степени наполнился бы людьми, нужными для входящих в ПР олигархов.

Такие же лица, вероятно, оказались бы и в списке ФП, только в не столь значительном количестве. Ведь у партии Яценюка также возникли бы проблемы с наполнением списка (хотя и меньшие — поскольку проект стартовал раньше, чем СУ) и на тот момент эта политсила не была настолько оппозиционной, насколько сейчас. Да и в рядах БЮТ нашлись бы перебежчики к «регионалам».

Опрос «Рейтинга» проходил большей частью до Харьковских соглашений (подписанных 21 апреля). После их заключения рейтинг ПР поднялся еще выше, а рейтинг БЮТ заметно упал — правда, это падение чуть уравновесил рост рейтинга ВО «Свобода». Об этом свидетельствуют данные опроса, проведенного Киевским международным институтом социологии (КМИС) с 11-го по 20 июня 2010 г. Выборка респондентов была весьма солидной, как и в предыдущем исследовании, — соответственно 2028 и 2000, т. е. вдвое больше, чем у абсолютного большинства американских социологических служб, которые сейчас регулярно измеряют поддержку участников президентской гонки в своей стране.

При этом КМИС задавал два вопроса: как голосовали бы на парламентских выборах и на местных. Но поскольку ввиду отсутствия на тот момент второй кампании кандидаты в депутаты на местах были неизвестны, второй вопрос стал по сути повторением первого и ответы оказались практически идентичными — разве что респонденты смелее поддерживали новые политические проекты Тигипко и Яценюка. Ясно, что и тут участники опроса выражали преимущественно отношение к самим партийным лидерам, ибо хорошо если каждый 20-й из приверженцев СУ и ФП знал, кто может представлять эти партии в их регионе.

По версии КМИС, «регионалы» набрали бы заметно больше, чем остальные прошедшие в парламент партии вместе взятые, и получили бы 250—260 мандатов, а вместе с «Сильной Украиной» — 305—310. На долю БЮТ пришлось бы менее чем 80, т. е. заметно меньше, нежели имеет эта политсила сейчас, после всех отходов от Тимошенко ее прежних сторонников.

При таком раскладе, разумеется, можно было бы легко изменять Конституцию без участия КС, восстановить действие дополитреформенного Основного Закона. И внутри страны, и вне ее такой сценарий реставрации выглядел бы на порядок более легитимным и солидным, чем задействованный осенью 2010-го. Другое дело, что представлялась бы сомнительной потребность в этом возврате, особенно при подобном соотношении сил в парламенте, и без того позволяющем президенту контролировать его.

Но выгода от такого большинства отнюдь не сводилась бы к возможности изменять Конституцию. Более того, эта возможность была бы отнюдь не самым важным результатом досрочных выборов. Главным стало бы то, что после них Тимошенко — и на Украине и за ее пределами — воспринимали бы не как политика, уступившего Януковичу на президентских выборах пару процентов, а как лидера блока, растерявшего за неполных три года половину своих избирателей. А при таком раскладе неизбежно существенное падение интереса к ней со стороны потенциальных спонсоров и лоббистов.

По той же причине в случае привлечения Юлии Владимировны к уголовной ответственности ее защита на Западе при описанных обстоятельствах не была бы столь рьяной, как сейчас, а депутатский мандат ее бы не защитил — с таким парламентским большинством не возникло бы проблем со снятием неприкосновенности. Однако политическая маргинализация БЮТ и ее лидера объективно была бы куда худшим наказанием для Тимошенко, чем нынешнее судебное преследование, которое, напротив, подняло ее рейтинг.

Западного давления можно было бы избежать не только по поводу Тимошенко, но и в связи с парламентскими выборами. С тем отношением к Януковичу, которое существовало на Западе в начале 2010-го, к выборам не придирались бы даже при столь сокрушительной победе ПР, тем более что при таком рейтинге партии власти нет никакой нужды прибегать к админресурсу. Следовательно, с серьезным давлением с той стороны было бы вероятно столкнуться только при выборах, намеченных на январь 2015-го. И власть более чем в течение четырех лет имела бы свободу для маневра. За такой срок пусть горы и не своротишь, но немало можно успеть, при том что мандат доверия, выданный правящей партии, облегчал бы решение многих практических вопросов, например финансовых заимствований на внешних рынках.

Можно ли было заранее ожидать такого роста рейтинга? Безусловно. Свидетельство тому — резкий рост поддержки Виктора Ющенко сразу после его победы. Так, проведенное КМИС в марте 2005 г. исследование показало: произойди выборы тогда, условный блок Ющенко получил бы около 52%, или 240 мандатов. Правда, предложенный социологами состав этого блока вызывал вопросы. Так, в него включали и «Батькивщину», и Народную партию Литвина. Пойди НП отдельно, она набрала бы 25—30 мандатов. А «Батькивщина» — 110—115, т. е. столько же, сколько пропрезидентские силы. Но ПР получала бы лишь около 100 депутатских мест (и менее четверти голосов на выборах), коммунисты — 50 мандатов, ПСПУ— 20, а социалисты — 40.

Значит, даже при отходе социалистов от «оранжевых» не хватило бы голосов для антикризисной коалиции образца 2006—2007 гг. Другое дело, что пройди выборы тогда, они объективно ускорили бы конфликт между Ющенко и Тимошенко, а это было бы нежелательно прежде всего для тогдашнего президента. Впрочем, при таком сценарии президент имел бы в ВР такое же число сторонников, что и Тимошенко, тогда как на обоих последующих выборах его блоки ей проигрывали.

Рост рейтинга власти сразу после ее победы на выборах — явление закономерное и присущее не только нашей стране: на этом этапе часть избирателей из тех, кто в ходе кампании не симпатизировал ее будущим победителям, изъявляют готовность дать новому руководству кредит доверия на ограниченный срок.

На этом феномене основана недавняя политреформа во Франции: с 2000 г. срок президентских полномочий сокращен с семи лет до пяти, становясь равным сроку полномочий палаты депутатов. В итоге выборы палаты начиная с 2002-го стали проходить через месяц после окончания президентских выборов. Смысл здесь в том, что на парламентских выборах весомая часть избирателей будет подстраиваться под ориентацию победителя — и благодаря этому президент неизбежно получит парламентское большинство (чего часто не происходило при Миттеране и на первом сроке Ширака). В результате не будет двоевластия, и президент сможет эффективно исполнять роль главы государства, отведенную ему во Франции не столько конституцией, сколько правовым обычаем.

Расчет оказался верным: и Жак Ширак на втором сроке, и Николя Саркози имели в парламенте более значительную поддержку, чем на своих выборах. Так, в 2007-м Саркози получил в первом туре 31,18%, а через месяц его партия — Союз за народное движение (СНД) — в первом туре выборов палаты депутатов заручилась поддержкой 39,54% избирателей, а с учетом партий-союзников, которые не выдвигали кандидатов в президенты, — 44,48%. Впрочем, во Франции — двухтуровая мажоритарка, при которой главное не число голосов, а количество мандатов. С этим у Саркози было все в порядке, так как подобная система укрупняет представительство сильнейшей партии: фракция СНД после выборов насчитывала 320 депутатов (из 577), еще 25 мест получили ее союзники. Теперь опыт правых должны повторить социалисты, чей лидер Франсуа Олланд избран президентом.

Однако вернемся в родные пенаты. Было ли Администрации Президента и правительству известно о росте рейтинга ПР сразу после выборов? Безусловно, да. И узнали они о том куда раньше, чем любители политики, получающие информацию из открытых источников. Ведь каждая власть — как впрочем, и каждая крупная партия — регулярно заказывает соцопросы.

Были ли с технической стороны проблемы, препятствующие роспуску парламента и досрочным выборам? Нет. Коалиция могла бы заявить о своем распаде, подчеркнув, что делает это из сугубо формальных соображений, чтобы новый президент имел больший кредит доверия в парламенте, однозначный мандат на проведение реформ. А «регионалы» и президент могли бы со своей стороны прибавить, что обращение к досрочным выборам ради такого кредита — характерная черта европейских демократий. Действительно к подобной практике широко прибегали в колыбели современного парламентаризма — Великобритании, в частности во времена Маргарет Тэтчер.

Были ли проблемы с материальной стороны? Реально — нет. Основные избирательные расходы несут сами участники выборов. Конечно, все партии (точнее, их спонсоры) поиздержались в ходе президентской кампании. Но эти издержки были все же главной проблемой не «регионалов», а их соперников. Крупнейшим олигархам страны, которые стоят за ПР, потратиться было бы не так сложно, тем более с учетом приятной перспективы увеличить представительство своих людей в ВР. А благодаря финансовому преимуществу, глядишь, и результат на выборах оказался бы еще повыше рейтинга.

Конечно, теоретически проблемой могло стать изыскание в бюджете дополнительных средств на организацию выборов. Ведь нынешняя власть традиционно говорит, что приняла государство с пустой казной. Но выборы — очень малая часть бюджетных расходов. А перспектива исхода первых объективно стала бы для олигархов хорошим стимулом пополнить бюджет испытанным у нас методом — уплатой налогов вперед.

Почему же такой сценарий не состоялся? Думаю, по двум причинам.

Во-первых, потому что крупнейшие политические игроки Украины живут по принципу «надо отложить все, что можно отложить», тем более если отказ от такого откладывания сопряжен с материальными издержками.

Во-вторых, власть очень часто не может просчитать ход будущих событий хотя бы в среднесрочном плане. Самый яркий пример — дело Тимошенко, реакции на которое со стороны Запада явно не предполагали. Просчитать же выгоду от досрочных выборов было не легче. Но теперь остается вспоминать, как говорят футбольные комментаторы об упущенном верном шансе забить гол: «Таких моментов может больше и не быть».

Впрочем, слово «может» в контексте истории с упущенными досрочными выборами — явно лишнее: ведь политика — не футбол, а очередные выборы в ВР — на носу.

Алексей ПОПОВ, Еженедельник 2000, 30 мая 2012 г.

//2000.net.ua/2000/svoboda-slova/realii/80713

Данная статья вышла в выпуске №22 (608) 1 — 7 июня 2012 г.

//2000.net.ua/is/1191/608-f8.pdf